ИСТИНА

Риторика как искусство «готового слова» предполагает постоянную оглядку назад, на уже известные образцы. Представления о наивысших достижениях в том или ином искусстве в эпоху Возрождения были связаны с прошлым: цивилизации Древней Греции и Древнего Рима мыслились как недостижимо более высокие по сравнению с современной Европой. Система образования гуманистов была нацелена на изучение и воспроизведение предшествующего опыта: inventio («нахождение, выбор темы») было оборотной стороной imitatio («подражание»). Сама идея новшества, тем более авторской оригинальности по отношению к авторитетным текстам еще не закрепилась в умах школьных учителей и преподавателей риторики. Более того, многим она казалась кощунственной — ведь освященные традицией тексты наделялись едва ли не трансцендентным статусом. Соответственно, в английском языке XVI — начала XVII века слово original в лучшем случае могло указывать на способность порождать новые тексты на основе старых, но как правило связывалось с представлением о материальном носителе, или «источнике», старого — исходном документе, с которого требовалось снять копию. Вместе с тем эпохе Шекспира уже было свойственно представление об «открытии» (discovery) ранее неведомого, но оно ограничивалось лишь некоторыми областями человеческой деятельности, связанными, прежде всего, с мореплаванием и картографией. В других областях идея прогресса прокладывала себе дорогу с большим трудом: спустя сто с лишним лет после Колумба она проникла разве что в математику и анатомию, тогда как философия и риторика саму возможность радикального новшества отвергали. В языке и творчестве Шекспира мы находим парадоксальное смешение старого и нового представления об оригинальности. Это, в частности, удобно продемонстрировать на примере «Короля Лира» — благодаря сохранившимся и хорошо изученным источникам обеих сюжетных линий этой трагедии. Заявляя о своем намерении придерживаться «старого курса» в «новых землях» (1.1), изгнанник Кент демонстрирует сочетание вечного тождества прошлого и настоящего (imitatio «риторической эпохи») и открытости неизведанному будущему (discovery эпохи Великих географических открытий). Шекспир как автор «Короля Лира» схожим образом придерживается двух взаимоисключающих стратегий: опираясь на авторитетные «источники» — анонимную пьесу «Король Леир», восходящую к «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского, и эпизод из романа «Аркадия» Филипа Сидни, восходящий к трагедии Софокла «Эдип в Колоне», он в то же время радикально меняет традиционную концовку истории о короле Лире и его младшей дочери. Тем самым Шекспир бросает вызов традиционному знанию, противопоставляя «историческому» повествованию художественную версию собственного сочинения. Перед нами пример настоящего открытия — в данном случае, открытия авторской индивидуальности, неведомой «риторической эпохе».