ИСТИНА

Древние и новые интерпретации скальных «тронов» Анатолии / Ancient and New Interpretations of Anatolian Rock-cut “Thrones” Скальные монументы Анатолии – это различные объемные модификации и дополнения естественных скальных массивов. Мы сосредоточимся на двух близких типах, которые условно обозначаются как «ступенчатые алтари» и «троны». Они связываются с фригийским и лидийским культурными кругами и датируются VIII-VI вв. до н.э., но сегодня также остро встаёт проблема соотнесения этого корпуса со ступенчатым монументом царя Хартапу на горе Кызылдаг, или со скальными памятниками в городах Ионии (напр. в Эфесе). Важным аспектом скальных памятников является то, что, будучи частью ландшафта, они продолжали активно взаимодействовать с населением региона даже после утраты своих изначальных функций. Их идентификация и интерпретация начались еще в самой древности. В контексте доклада особый интерес представляют пассажи Павсания о древностях в области горы Сипил в Лидии. Он упоминает целый ряд «монументов», связанных с представителями древнего царского рода этих земель – Танталом, Бротеем, Пелопом, Ниобой (Paus. I.21.3, II.22.3, III.22.4, V.13.7 и др.), включая «трон Пелопа». Идентификация древностей Лидии по следам Павсания развернулась с новой силой в XIX веке. Попытки соотнесения описаний с реальными местами предпринимали, пожалуй, все путешественники и исследователи: Шарль Тексье, Георг Вебер, Карл Хуман, Уильям Рамзай, Жорж Перро и Шарль Шипье и др. Сегодня мы довольно хорошо понимаем, какие конкретные памятники мог иметь в виду Павсаний – однако современных знаний об их изначальном контексте мало, помимо обзора Кристофера Рузвельта (2009 г.) и отдельных статей. Иначе обстоят дела со скальными памятниками на фригийских территориях. Мы не имеем свидетельств об их рецепции в более поздние периоды античности. Они привлекли интерес путешественников Нового времени. Прорыв произошел к середине XX века благодаря исследованиям Эмили Хаспельс. Эта база, а также лучшее понимание фригийской эпиграфики и расширение представлений о культурных процессах центральной Анатолии позволили Сюзанне Берндт-Эрсёз провести классификацию, уточнить датировки, и связать ряд памятников с посвящениями как фригийских, так и следующих за ними лидийских правителей. Здесь возникает интересный момент: Павсаний, населяя родной край легендарными личностями, напр. Пелопом и Бротеем, заказывающими статуи и создающие монументы, пытался повысить авторитет области. Но нельзя ли в этих легендах усматривать и след локальной традиции, знание о том, что в древности именно цари посвящали подобные памятники – как это происходило во Фригии и на Кызылдаге? Далее, для понимания изначальной функции памятников всё чаще привлекаются методы, объединяемые под категорией ландшафтной археологии. Восстановление ландшафтного контекста и выделение ориентиров производится как с помощью технических средств (геоинформационные системы и т.п. – хотя по рассматриваемому нами материалу таких работ пока мало), так и методом феноменологического анализа (как это делает, напр. Эмюр Харманшах). Выводы, однако, требуют дальнейшей верификации. Таков срез «древних и новых» интерпретаций этих памятников. Формат доклада не позволяет подробно рассмотреть каждый отдельный этап, поэтому попытаемся представить синтез того, как эти идеи могут взаимодействовать и способствовать дальнейшим исследованиям скальных памятников Анатолии, и, где это возможно, предложить свое видение материала. Rock-cut monuments in Anatolia are represented by a wide variety of artificially modified rocky outcrops. In this paper, I’d like to consider two connected subgroups, that of the “step altars” and “thrones”. These monuments are associated with the Phrygian and Lydian areas, and are generally dated to the 8th – 6th centuries BC; however today their relations to other, similar installations, like the step monument of Harttapu at Kızıldağ or the rock-cut features in Ionian cities (e.g. Ephesos) should be considered as well. An important aspect of rock-cut monuments is that they are integrated into the landscape, which leads to a continuous interaction with all inhabitants of the territory, even after the loss of their original function and connotations. It is thus no surprise, that the re-interpretation of these monuments began already in ancient times. Of special interest are the passages by Pausanias, where he described the antiquities of the region of Lydia around Mt. Sipylos. He names several monuments and connects them with the royal house of yore – Tantalos, Broteas, Pelops, Niobe (Paus. I.21.3, II.22.3, III.22.4, V.13.7); the rocky “throne of Pelops” is also mentioned. Pausanias attracted much attention in the 19th century, with scholars and travelers trying to match the descriptions with real features of the landscape. Charles Texier, Georg Weber, Carl Humann, William Ramsay, Perrot & Chipiez are just a few of these names. Today we have, in general, a good understanding about which places Pausanias might have meant, including several interesting rock-cut installations. However, the original context of these is still insufficiently understood, despite Christopher Roosevelt’s archaeological overview of Lydia and several papers. The historiography of rock-cut monuments in Phrygia is different. We don’t have an ancient written tradition to lean on. The monuments, still, were explored by travelers. The real developments happened by the mid-20th century, thanks to the explorations of Emilie Haspels. Her work laid the foundation, and the subsequent studies of Phrygian inscriptions and a general improvement of our knowledge of regional history allowed Susanne Berndt-Ersöz to develop a solid classification and to connect some of the monuments to dedications by not just Phrygian, but also of (historical) Lydian royalty. Which lets us entertain an interesting thought: Pausanias, when populating the land with legendary kings, like Pelops or Broteas, who are mentioned also as creators and patrons of monuments, of course, tries to raise the authority of the land. But perhaps these legends can contain a trace of a local tradition, which retains knowledge about the ancient practice of royal dedications of rock-cut features – like those in Phrygia or on Kızıldağ? Our understanding of these monuments can also be enhanced by the methods categorized under landscape archaeology. The reconstruction of past environmental contexts and spatial highlights is developed through technical means (e.g. GIS) and through the application of a phenomenological approach (in works by Ömür Harmanşah). The results and implications of these methods are definitely worth considering and verifying. Overall, this is the stance of the “ancient and new” approached to the rock-cut “thrones”. A detailed breakdown of all stages of scholarship is impossible in the frames of this paper, so I’d like to present a synthesis of how these various approaches reinforce each other, and, where possible, offer criticism or new directions.