ИСТИНА

Парменид, по утверждению Рассела, стоит у истоков метафизики. Учение, которое он создает, называется им самим «путем многовещим» к познанию субстанциальной и парадоксальной Истины. Тем самым он одновременно и акцентирует феномен мистического, поэтически описывая этот путь не как цепочку рассудочных умозаключений, а как стремительное вознесение на солнечной колеснице, и проблематизирует возможность говорения о нем как единственно достойном предмете философии. Скорее всего в силу исторической случайности сама формулировка Парменида по способу выражения сближается с формулировкой отрицающего метафизику Витгенштейна: последний завершает свой Логико-философский трактат словами «о чем нельзя ничего сказать, о том следует молчать», подразумевая здесь то, что несколько выше сам называет «мистическим»; первый утверждает, что, наоборот, именно условия множественности вещей «нельзя ни понять, ни изречь», в то время как внепространственное и вневременное бытие одно только дает осмысленность речи. Еще намеченная у Парменида, эта тема затем развивается в античной философии вплоть до последних неоплатоников, и без учета ее влияний нельзя также понять философию религии Гегеля. Но прежде всего ей дает разработку Платон в одном из сложнейших своих диалогов «Парменид», где вопрос о переходе – логическом и онтологическом – между единым и многим, т.е. между категориями целого и части, становится центральным вопросом философии. Как Платон, так и, спустя восемь столетий, Прокл в своем комментарии на диалог (а также Дамаский), последовательно продолжают заданную самим Парменидом практику использования религиозных символов для выработки метафизических категорий и – больше того – для самой постановки вопросов. Как представляется, это не просто литературный прием, но обращение к близкородственному словарю при выработке нового типа знания, отличающегося как от народной мифологии, так и от более архаической «темной» (в духе Гераклита) символики мистерий и древнейших культовых установлений. При этом обращении вольно или невольно впервые происходит систематизация всего того религиозного материала, который оказывался в фокусе внимания философов, т.е. впервые возникает философия религии. Наряду с ней рождается метафизика, которая, как многократно отмечалось в истории философии, со времени своего возникновения всегда шествует рука об руку с религией, хотя и не обязательно со всеми конкретными ее формами. Помимо этих общих соображений, имеет смысл выделить в античной мысли «Парменидовский вопрос», ключевой для осмысления религии: почему непостижимое мистическое нуждается в речи для своего проявления, и как оно может ею пользоваться? Этот вопрос у Платона превращается в онтологическую проблему множественности как неустранимого качества идеального мира, при не менее настоятельной необходимости существования единого, не терпящего множественности. Тем самым религиозная тематика неизбежно наделяется онтологическим статусом, и вопрос об объекте религии оказывается не чем иным как вопросом об истине. Отдельно можно рассмотреть прямое или косвенное отношение к традиции, заданной Парменидом, идей таких мыслителей, как Цицерон, блаж. Августин, Ансельм Кентерберийский, Николай Кузанский, Лейбниц. Наконец, Гегель, пересматривая наследие классической философии начиная с досократиков, так и сформулирует свое понятие о религии, как об отношении к истине, которое по существу тождественно философскому, однако диалектически расходится с ним. В настоящее время, когда не существует общепринятого определения религии, опыт ее проблематизации в классической философии может способствовать если не предотвращению размывания предмета религиоведения, то, по крайней мере, пониманию того, что представлет собой само понятие «религия» как унаследованное нами от периода классики, никогда не теряющего своей актуальности для живой мысли. Можно также задаться вопросом, не было ли выработанное тогда понятие, с большей или меньшей степенью сознательности, принято как основание при квалификации каких-либо явлений как «религиозных» в процессе накопления Западом всемирного этнографического материала и становления религиоведения как особой науки.