ИСТИНА

Понятие «сакральная география» базируется на представлении о том, что взаимодействие человека и природной среды осуществляется не только на перцептивном, но и на концептуальном уровне, в результате чего «географическое пространство естественным образом включается в семиосферу» [Лавренова], становясь частью культурного ландшафта. Как следствие в сознании членов этносообщества формируется ментальная сакральная карта, в которой пространственные ареалы оказываются неравноценными в аксиологическом отношении по шкале топообность/топофильность. С наибольшей очевидностью их сакральная семантика проявляется в культовых местах, иконически обозначенных природными и/или культурными объектами, с которыми у местных жителей связываются разнообразные обрядовые практики, фольклор, топонимы. Подобная информационная «насыщенность» позволяет анализировать их как «узлы» сакральной «сети», наброшенной на определенную территорию. В полиэтничных регионах с высоким градусом противостояния сообществ может сформироваться несколько ментальных сакральных карт. В докладе, основанном на материалах, собранных на юговостоке Кировской области, показано, как языковой, культурный и конфессиональный билингвизм позволяет крещеным марийцам органично включать в свою сакральную географию помимо рощ и деревьев и православные святыни, существенно усложняющие ее структуру. Подобные заимствования – следствие возможности установления семантических и функциональных соответствий между разными этническими сакральными традициями. В сакральную географию русских, оценивающих религию и ритуалы марийцев как языческие, их молельные рощи и деревья вошли в качестве нечистых объектов – кереметищ (у русских «кереметь» – «сатана, черт»). Соответственно в устной прозе, посвященной им, актуализируются традиции мифологических рассказов о лешем и покойниках и исторических преданий о разбойниках.