ИСТИНА

С получением паспорта научной специальности теология, с одной стороны, приобщилась общеобразовательным реформам, которые потрясают всю нашу систему образования раз в несколько лет, с другой стороны, не утратила своих собственных внутренних противоречий. И речь идет не о противоречиях того рода, как необходимость в одни и те же формулировки вложить значение, равнодостойное разных конфессиональных учений. Здесь нужен небольшой экскурс о типовом становлении образовательного стандарта. Понятно, что любой подобный стандарт имеет типовую структуру, которая в зависимости от тематики направления подготовки наполняется различным содержанием. В нормальном порядке вещей это содержание берется из профессионального стандарта, т.е. образовательный стандарт опирается на стандарт профессиональный. Профессиональный стандарт представляется собой перечень минимальных требований к работнику определенных специальностей, т.е. тех требований, какие предъявляются работодателем к сотруднику без опыта работы в отрасли. Известно, что профессионального стандарта по теологии не существует. Сам по себе этот случай не уникальный, поскольку не существует профессиональных стандартов для ряда других мало разработанных, но вполне знакомых нам направлений подготовки: актерского мастерства, религиоведения и т.п. Обычно это затруднение преодолевается описанием предполагаемых областей применения деятельности будущего выпускника. Описывается, например, что религиовед или теолог может вести преподавательскую, научно-консультативную, представительско-посредническую или иную деятельность, а необходимые описания этой деятельности заимствуются из уже существующих стандартов. Иногда в этом случае мы получаем занятные формулировки вроде: «Рассмотрения объектов профессиональной деятельности сквозь фокусы теологического знания» (цитата не из ФГОС, а из внутреннего стандарта ВУЗа). Или вот формулировка компетенции из действующего ФГОС по теологии для бакалавриата: «Способность к решению стандартных теологических задач». Я, имея диплом теолога и уже около года работая методистом конфессионального ВУЗа, не могу определить, чем представлен список стандартных теологических задач и каков алгоритм их решения. Более того, в ФГОС по теологии для магистратуры эта же компетенция перерастает в «Способность к решению нестандартных теологических задач». Причем не удается каким-то образом выкрутиться из неудобного положения, объяснив дело тем, что имеется ввиду не стандарт в юридическом смысле слова, а некое общее представление, потому что формулировка эта и взята именно из образовательного стандарта. Если мы выходим на уровень государственных документов, то язык наш должен быть максимально ясен и однозначен, и всякая поспешность либо незрелость текста может повлечь за собой весьма ощутимые проблемы на этапе воплощения требований в жизнь. Но насколько вообще возможна ясность в теологической проблематике? Выделение любой новой отрасли знания, как правило, происходит на стыке уже существующих отраслей. Новый предмет, будь то культура или актерская деятельность, не возникает из ниоткуда одновременно со стандартом, а тематически ограничивается из областей других предметов. Проблема теологии в том, что она не может быть тематически ограничена, а предметная область её уже занята религиоведением – либо, согласно претензиям самых рьяных борцов за необходимость теологии как научной специальности, всеми остальными науками вместе взятыми. Почему же так происходит? В чем профессиональная новизна теологии? Оказывается, в подходе. Идея тех самых стандартных и нестандартных теологических задач, которые были упомянуты ранее, по мысли приспешников академической теологии, заключается в том, что теолог способен на абсолютно любую жизненную ситуацию смотреть через очки конфессии и давать ей оценку не интуитивно-эмоционально, а грамотно и аргументировано. (Но даже имея ввиду это понимание остается непонятным, зачем нужно было вводить разделение на стандартные и нестандартные). Так вот я предлагаю задуматься над тем, насколько наличие собственно конфессионального мировоззренческого подхода к жизни и деятельности является, во-первых, необходимым, а во-вторых, вообще возможным условием существования именно университетского образования. Идея высшего образования, идея университета, содержит в себе коннотации универсальности, всеобщности, некоего общекультурного минимума. Это отражено в требовании любого ФГОС формировать у обучающихся т.н. общекультурные компетенции, обеспечение которых обычно возложено на такие предметы, как ОБЖ, КСЕ, МХК, физ-ра, философия и т.п. Так вот в случае с теологией должны ли теологи иметь свой особый, конфессионально-теологический подход к этим всеобщим, общекультурным компетенциям? По мысли создателей теологии как науки, должны. Но тогда насколько они отвечают общекультурным требованиям? Кажется, ситуация самопротиворечива. Проблемы теологического образования не ограничиваются, как то часто представляют, качеством преподавания дисциплин, проблемами соотношения границ веры и разума, этики и науки и т.п. Проблемы лежат в незрелости самой концепции теологии как профессии. (Я не говорю сейчас: научной специальности, потому что стандарта научного работника тоже не существует). И пока мы не ответим себе достаточно честно на ряд объективных вопросов, разрешение этих проблем невозможно. А главнейший вопрос заключается в том, кого мы хотим видеть с дипломом теолога на выходе. Если цель теологического образования – госаккредитация духовенства и некой части научных работников, исследовательские интересы которых ограничены конфессиональной тематикой, то нужно ясно отдавать себе отчет в том, что это не вопрос обеспечения отдельного университетского образования. Если мы хотим создать модель некоего грамотного христианина, умеющего аргументированно сформулировать и отстоять позицию церкви в любой отрасли знания, то проблема противоположная. Нужно признать, что такой специалист в итоге не получит никакой специализации и должен приобретать какую-то специальность по основному профилю подготовки помимо теологии – потому что охватить все сферы человеческой деятельности в пределе своем невозможно.