ИСТИНА

В докладе будет представлен один из аспектов социолингвистического обследования, проведенного автором в марийской диаспоре московского региона и посвященного выявлению и описанию функционирования марийского языка в условиях диаспоры. На территории РФ проживают 547605 марийцев, из них в Республике Марий Эл – 290863 чел., остальные марийцы (46,9% от всего марийского населения РФ) расселены как компактными, так и дисперсными группами в других регионах страны, в том числе и в московском (численность марийцев в Москве и области составила 4655 человек, из них доля владеющих языком своей национальности – 35,6% (1657 человек) [1]. Материалом обследования послужили анкетные данные, полученные в результате опроса 106 представителей марийской диаспоры, уроженцев Республики Марий Эл, а также мест компактного проживания марийского этноса (Башкортостан, Татарстан, Кировская, Свердловская области), проживающих в Москве или Московской области. Этнический язык для марийцев является одним из маркеров этнической идентичности, опрошенные демонстрируют высокий уровень языковой лояльности [2], однако межпоколенная передача языка остается достаточно слабой, несмотря на наличие ряда факторов, которые, по мнению опрошенных, способствуют его поддержанию (внутрисемейное и дружеское общение, этническая музыкальная культура, использование современных технологий). Возможным дополнительным фактором поддержания языка (и шире – его активизации и ревитализации во втором поколении) в диаспоре выступила бы организация языковых курсов. В недавнем прошлом в марийской диаспоре московского региона функционировали курсы (литературная норма лугового марийского языка). По свидетельству опрошенных, курсы являлись не только местом изучения языка, но и центром притяжения и адаптации для недавно прибывших в московский регион марийцев, поскольку помимо собственно образовательной деятельности важная роль отводилась досуговой сфере. Спустя три учебных года курсы прекратили свое существование. 81% опрошенных в выборке одобрил идею организации курсов марийского языка. Некоторые (7%) затруднились с ответом. 12% в выборке вовсе не одобрили подобную инициативу. Впрочем, даже те, кто положительно отнесся к идее организации курсов, не относили это к себе или своим детям, а к другим, достаточно абстрактным марийцам (о проблеме разделения ответственности и стратегии избегания также см. [3], [4]). С нашей точки зрения, возможными факторами, препятствующими организации курсов марийского языка в Москве, являются следующие: во-первых, негативные аттитюды, разделяемые некоторыми членами диаспоры в отношении полезности и нужности марийского языка; во-вторых, отсутствие должной методики преподавания марийского языка (как второго языка) [5], а значит, - отсутствие соответствующей материально-технической базы (учебники, пособия, аудио- и видеоматериалы); в-третьих, проблема выбора литературной нормы (лугомарийского или горномарийского) для преподавания на курсах; в-четвертых обеспечение связи преподавания языка и дальнейшей его практики на повседневной основе (в перспективе – преодоление идеологий аутентичности и легитимности [6] и доктрины пуризма и прескриптивизма [7]. Дополнительные трудности организации курсов могут быть связаны с проблемой финансирования, размещения, а также распыленным проживанием марийцев на территории Москвы и Московской области. Тем не менее, как показал период пандемии и перехода на дистанционный формат работы и учебы, организация учебного процесса онлайн, возможно, в будущем не будет представляться сверхзадачей, как это было ранее, и позволит снять с повестки ряд озвученных выше технических вопросов. Кроме того, некоторые респонденты в выборке выразили желание стать преподавателями языковых курсов; ряд опрошенных указал на то, что хотел бы принять участие в самом процессе организации, несколько человек ожидают, что автор исследования в некоторой степени поможет им в решении данной задачи, что, надо полагать, и произойдет в самом обозримом будущем (об этом см. также [8], [9]). Список литературы: 1. Всероссийская перепись населения 2010 года [Электронный ресурс] 2. Куцаева М. В. Марийцы Москвы: этническая идентичность и языковая лояльность в условиях внутренней диаспоры. Родной язык. Лингвистический журнал. 2020, 2. С. 124–150. 3. Dauenhauer N. M. & Dauenhauer R (1998). Technical, emotional, and ideological issues in reversing language shift: Examples from southeast Alaska. In L. A. Grenoble & L. J. Whaley (Eds.), Endangered languages: Current Issues and Future Prospects. Cambridge University Press. 4. Crystal, David. 2000. Language death. Cambridge: Cambridge University Press. 5. Janne Underriner, Lindsay Marean, Pigga Keskitalo, Zalmai Zahir, Pyuwa Bommelyn, and Ruby Tuttle. Teaching Strategies for Language Revitalization and Maintenance. In Justyna Olko & Julia Sallabank (Eds.), Revitalizing Endangered Languages: a Practical Guide. Cambridge University Press. 6. New Speakers of Minority Languages. Language Policy and Language Planning – Palgrave Macmillan, 2016. 7. Edwards, John (2009). Language and Identity. Cambridge University Press. 8. Агранат Т. Б. Функции лингвиста в деле сохранения и ревитализации исчезающих языков // Языки коренных народов как фактор устойчивого развития Арктики [Электронный ресурс]: сб. материалов междунар. науч.-практ. конф., 27–29 июня 2019 г., г. Якутск. – Якутск, 2019. С. 335–337. 9. Grenoble Lenore A. & Whaley, Lindsay J. (2006). Saving Languages: An Introduction to Language Revitalization. Ca