ИСТИНА

В докладе профессора В.М.Толмачева был дан краткий очерк междисциплинарного исследования символизма в России (литературоведение, искусствознание). Наряду с успехами (труды Сарабьянова, Дмитриевой, Турчина, Алленова, а также издания Межинститутской группы под руководством И.Е.Светлова, если говорить именно об историках искусства) докладчик отметил отметил слабую локализованность исторического символизма во времени, что приводит многих гуманитариев, с одной стороны, к смешению символизма и символики, использования тех или иных аллегорий, эмблем, шифров, экфрасисов (что свойственно в виде некоего вечного символизма самым разных художественных эпохам), а с другой - к неразличению символизма и романтизма, а также к игнорированию связей, возникших между символизмом и предшествующим ему натурализмом (символизация вещи, телесности, эротики). Символизм в международном масштабе, подчеркнул В.М.Толмачев, состоялся как явление культуры (литература, живопись, музыка, драматургия и режиссура, балет, опера, книжный дизайн), насчитывал 3-4 художественных поколения, распространился на 50-летие (1870 - 1920-е). Кроме тех или иных специализаций творчества как такового он имел отношение к "искусству жизни", "жизнестроительству", "богоискательству", тем или иным почвенническим идеям и политике. Центральное событие символизма как культуры можно установить только благодаря феномену резонанса ницшевских идей, которые следует обозначить в виде "кризиса европейского духа", поставленный Ницше в зависимость от кризиса исторических форм христианства. Переоценка ценностей, провозглашенная Ницше в "Веселой науке", произвела ревизию понимания религиозности творчества, разрыва в нем между выражаемым и невыразимым. Кроме того, она породила пародии сакрального профанным и, соответственно, различные версии мифа, вариантов посюсторонней религиозности и ее символики. По мнению В.М.Толмачева, обычное мнение по поводу обязательной зависимости международного символизма от Бодлера и французской поэзии давно устарело. Действительный символизм пытается нащупать связи между переживанием "концов" и "начал", развернуть культуры в сторону художника, который стремится к преображению "ветхого" мира на путях расширительно понимаемого творчества, символической сверхнагрузки художественного языка. Докладчик выразил мнение, что авангардизмы не столько "преодоление" символизма, сколько его радикальное заострение. В.М.Толмачев специально обратил внимание, что историки культуры в России традиционно придают слишком большое внимание специальному словарю, историческим самодефинициям, национальному творческому арго, что приводит к ненужной дифференциации того, что в принципе в составе "волны культуры" едино. Разграничение символизма и акмеизма, символизма и модерна, символизма и авангардов и т.п. мешает увидеть вариативность символизма, его открытость к синтезу в связи с попыткой искусства порваться "по ту сторону искусства". Остается открытым вопрос, в чем состоят задачи истинного символизма (скажем, реализованный в живописи Уистлера, Сезанна, Ван Гога, Кандинского) в отличие от поздней романтической традиции, "книжности", аллегоричности ее образности (прерафаэлиты, Бёклин) и салонных академизма или декаденства с их плакатностью (Семирадский, Штук).