ИСТИНА

В современном мире существует большое число различных религий, их направлений и течений, отдельных деноминаций. Для многих религиозных организаций характерна миссионерская направленность. В частности, миссионерство присуще крупнейшей из мировых религий – христианству, в соответствии с заповедью Иисуса Христа, обращенной к апостолам: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28: 19-20). Но где в миссионерстве пределы допустимого, за которыми оно переходит в навязывание религии, в осуждаемый и порицаемый прозелитизм? Где граница между понятиями «миссионерство» и «прозелитизм»? Оба понятия имеют отношение к деятельности, связанной с распространением религиозного учения, и к переходу человека из одной веры в другую. Разграничение между ними, равно как и закрепление положительной коннотации за понятием «миссионерство», подчеркивающим процесс несения Благой вести и обращения в веру, и отрицательной за понятием «прозелитизм», подчеркивающим стремление переманивать в свою веру с помощью различных уловок, разрабатывается начиная со второй половины ХХ в. в документах межконфессионального диалога. Предлагая в качестве основного критерия разграничения между миссионерством и прозелитизмом используемые в служении методы, документы межконфессионального диалога настаивают на необходимости уважения воли и достоинства адресатов миссии. Возникает и другой вопрос: кого в наше время можно считать допустимыми объектами миссионерской деятельности христианских религиозных организаций. Проблема прозелитизма, очевидно, является неизбежным спутником миссионерской активности, который в зависимости от общей ситуации то уходит в тень, то ярко сияет в отсветах пламени, разгорающегося временами на миссионерском поле. Поскольку граница между миссионерством и прозелитизмом очень тонкая и трудноуловимая, ее определение ставит и более широкие вопросы – об иерархии и взаимосвязи разных типов идентичности, о допустимых рамках и государственном регулировании религиозной деятельности, а соответственно, и о национальных религиозных законодательствах. Возникает и другой непростой вопрос: включает ли принцип религиозной свободы не только право человека менять свою религиозную принадлежность, но и его право на ограждение от попыток воздействия на его религиозную принадлежность. Это также вопрос о том, каким образом религиозные организации, имеющие разные представления о миссионерской активности, должны обсуждать допустимые параметры миссионерской деятельности. Проблема прозелитизма требует поддержания постоянного и непредвзятого межконфессионального и межрелигиозного диалога, поскольку граница между миссионерством и прозелитизмом нередко весьма контекстуальная, и только в таком диалоге можно договариваться о допустимых параметрах миссионерской деятельности