ИСТИНА

Речь в докладе пойдёт об одном из наиболее важных, значительных и сложных текстах Нумения Апамейского (ум. ок. 180 г. н.э.), известнейшего из ближайших предшественников Плотина Ликополитанского (ок. 204/205 – 269-270 гг. н.э.), бесспорно, оказавшего на последнего влияние, а именно о тексте fr. 13 des Places (fr. 22, p. 139, 3-9 Leemans) ap. Eusebium, Praeparatio Evangelica XI, 18, 14, p. 538b-c Viguier; II, p. 42, 15-21 Mras: «И как хозяин поля относится к сеятелю, так же тем паче и первый бог – к демиургу. Ибо сущий семенем всякой души, он сеет во все сопричастные ему вещи. А законодатель насаждает и распределяет, и пересаживает в каждом из нас уже посеянное ранее». Число исследовательских комментариев к этому тексту почти что безмерно (У. Скотт, А.-Ж. Фестюжьер, Э.Р. Доддс, Г.И. Кремер, Дж. Уиттакер, Э. де Плас, П. Тийе, Дж. Диллон, Я.К.М. ван Винден, М. Бальтес, Г. Таррант, М. Эдвардс, Р.Т. Уоллис, К. Андрон, М. Тодоровска, Е.В. Афонасин, С.А. Мельников и многие другие). Невзирая на столь значительно обилие комментаторской литературы вышеозначенный текст и по сегодняшний день вызывает массу вопросов. А именно: как именно следует трактовать использованную здесь Нумением метафорику? Насколько в действительности в данном фрагменте прослеживается связь с библейской традицией, а именно с текстом Исх. 3:14 «Аз есмь Сущий» (позиция Дж. Уиттакера, заявлявшаяся им неоднократно)? Насколько значительна, если она вообще существует, зависимость мысли Нумения от современных ему гностических течений (вопрос, обсуждавшийся много раз)? В какой мере учение Нумения Апамейского вписывается в контекст, опять-таки, современной ему атмосферы т.н. «среднего платонизма»? Все эти перечисленные выше вопросы и многие другие остаются по-прежнему актуальными и требуют ответа. В нашем докладе предполагается дать ответы на некоторые из них на основе анализа ряда существенных точек зрения, высказывавшихся прежде, но и с учётом возможностей интерпретаций, которые можно назвать до некоторой степени новыми. Так, в частности, рассчитывается продемонстрировать: 1) образы «хозяина поля», «сеятеля» и «законодателя», обозначенные в данном тексте, в полной мере находят себе соответствие в классических текстах Corpus Platonicum, в частности, и в платонической литературной традиции вообще. Например: Plato, Tim. 41e 2-3: nomoys et 42d 2-3: diathesmothetesas. Ср. контексты: ibid., 41е 2 - 42а 1: «Возведя души на звёзды как на некие колесницы, он (sc. демиург) явил им природу Вселенной и возвестил законы (nomoys) рока, а именно что первое рождение будет для всех душ установлено одно и то же, дабы ни одна из них не была им унижена, и что теперь им предстоит, рассеявшись (spareisas), перенестись на подобающее каждой душе орудие времени и стать теми живыми существами, которые из всех созданий наиболее благочестивы»; ibid., 42d 2-5: «Распорядившись (diathesmothetesas) таким образом, чтобы впредь не оказаться виновником ничьей порочности, он (sc. демиург) перенёс посев душ отчасти на Землю, отчасти на Луну, отчасти на прочие орудия времени» (пер. С.С. Аверинцева). См. также соответствующие параллели из «Федра», а именно 276 b1 sq.: georgos. А также: Plato, Resp. X 597d 5: phytoyrgon (sc. theon); ibid., IX 589a 6-b 3: georgos; Tim. 73b 5-d 3: panspermian; phyteyon; to theion sperma. Таким образом, ho phyteyon (= «сеятель») у Нумения идентично с demioyrgos, «демиург» (= «второй бог»), а georgos (= «хозяин поля») = ho protos theos, «первый бог». 2) Определённая взаимосвязь учения Нумения Апамейского с рядом гностических и герметических догматических положений не может быть поставлена под сомнение: слишком много, со всей очевидностью, обнаруживается буквальных лексических и теоретических соответствий. В конце концов, он был подлинным «сыном своего века». Вместе с тем, следует подчеркнуть, что основанием, – не единственным, но первостепенным, – для подобных «сближений», был Платон и его наследие, – конечно, воспринятое через призму многоразличных, достаточно пёстрых интерпретаций. Связь Нумения с ортодоксальной иудейской традицией, не столь очевидная, с многочисленными оговорками, также следует воспринимать с серьёзностью во всей её полноте. Угадываемый многими намёк в рассматриваемом фрагменте на знакомство Нумения с формулой из Исх. 3:14 имеет достаточное число для себя оснований. Как бы там ни было, фраза Нумения, оказавшаяся одновременно наиболее яркой его собственной характеристикой, сохраняет своё значение вполне: Clemens Alexandrinus, Stromata I, 150, 4 (II, p. 93, 10-11 Stählin-Früchtel) = Numenius, fr. 10, p. 130, 20-23 Leemans: «А Нумений, философ-пифагореец, так и пишет: «Что есть Платон, как не Моисей, говорящий по-аттически?» https://www.youtube.com/watch?v=gtnvca7oNoM&t=2627s