ИСТИНА

В своём позднем и важном тексте «О Боге в речи философа» (1996), опубликованном в сборнике материалов «Лосевских чтений», приуроченных к 100-летию со дня рождения А.Ф. Лосева, А.В. Михайлов выразительным образом отмечает наличие в подлинно философских текстах трёх «лексико-стилистических слоёв»: 1) слой ключевых философских терминов, т.е. слов, ради схватывания смысла которых, собственно, и философствует философ; 2) слой специальных слов и выражений, как бы «обслуживающих» первую группу слов и заимствованных философом из общекультурного и общенаучного лексикона; 3) слой как бы «живой» и естественной речи, детерминированной повседневностью, но при этом всегда остающейся нетерминологической. Своё внимание и свои рассуждения А.В. Михайлов, главным образом, подчиняет одному сюжету – речи философа – А.Ф. Лосева – о Боге. Тем не менее, в заключение, в поисках текста, где автор, по его же словам, рассчитывал обнаружить «какое-либо выразительное суждение о Боге и о человеке, о подобающих им сферах, какие бы должным образом, т.е. достаточно радикально, разводились бы», он обращается к тексту, с одной стороны, его чрезвычайно заинтересовавшему, с другой же вынудившего говорить о нём с предупредительностью и многочисленными оговорками. Герменевтическая «небезупречность» данного текста обусловливается двумя обстоятельствами: 1) спорностью атрибуции; 2) плохой сохранностью и связанной с этим недостаточной вразумительностью. Речь идёт о фрагменте (или, возможно, фрагментах) из сочинения «Politeia» («Государство»), исполненном трохаическими тетраметрами, который дошёл до нас в передаче Климента Александрийского (Clemens Alexandrinus, Stromata, V, 14, 118, 1-3; II, p. 405-406 Stählin-Früchtel), назвавшего автором сочинения Эпихарма, комического драматического поэта VI-V вв. до н.э., позднее включённого Г. Дильсом, не без некоторых издержек, в перечень т.н. «досократиков». Вместе с тем, Афиней сообщает (Athenaeus, XIV, 59, 648d): «...как пишет Аристоксен [Тарентский] в восьмой книге «Государственных законов» (Aristoxenus, fr. 45 Wehrli), «Государство» сочинил флейтист Хрисогон [Афинский]». Атрибуцию Аристоксена воспринял как должное Г. Дильс (Diels H. Die Fragmente der Vorsokratiker. Bd. I. B., 1960. S. 208), а вслед за ним и подавляющее большинство специалистов (Cassio, 1985; Favi, 2020). Единственно содержательно важную информацию о «прославленном» флейтисте Хрисогоне сообщают Плутарх (Plutarchus, Alcibiades, 32, 2) и Афиней (Athenaeus, XII, 49, 535d), цитирующие при этом, независимо друг от друга, несохранившийся полностью исторический труд Дурида Самосского (FGrHist 76 F 70). В обоих случаях рассказывается об участии Хрисогона в триумфальном прибытии Алкивиада в Афины из изгнания в 408/ 407 г. до н.э. Плутарх сообщает (loc. cit.): «Хрисогон, победитель на Пифийских играх, играл гребцам песню на флейте, а команду им подавал трагический актер Каллипид – оба в ортостадии, ксистиде и вообще в полном уборе, надеваемом для состязаний, – и что корабль командующего подлетел к берегам, распустив красный парус, будто гуляка, возвращающийся с пирушки» (пер. С.П. Маркиша). Афиней дополняет (loc. cit.): «По той причине и возникла шутка: «Ни Спарта не вынесла бы двух Лисандров, ни Афины двух Алкивиадов». Имя Лисандра здесь звучит неслучайно. Согласно свидетельству того же Дурида (FGrHist 76 F 71 = Plutarchus, Lysander, 18, 3), в 404 г. до н.э. Лисандр за свои заслуги был удостоен на Самосе невиданных прежде почестей: в честь него были воздвигнуты алтари, где ему приносились жертвоприношения «как богу». Если верить источникам, упомянутый эпизод представляет собою древнейший известный в античности случай обожествления смертного человека при жизни. Немного предшествующий по времени эпизод с торжественным возвращением Алкивиада в Афины в ореоле стяжавшего вечную славу героя, – если не бога, то «полубога», – конечно же, не без некоторых оговорок, поскольку реальное «обожествление» Алкивиада всё-таки не состоялось, – может быть обусловлен совокупностью тех же причин и объяснён изнутри тех же самых реалий и исторических обстоятельств. В этом случае текст Хрисогона, вполне вероятно сознательно и узнаваемым образом пародировавшего Эпихарма, где, в частности, говорится: ст. 2 «Мы живём числом и расчётом; вот что несёт исцеление смертным»; ст. 4 «Есть у человека расчёт, есть и божественный разум»; ст. 9 «Стало быть, человеческий разум произошёл от божественного ума», одновременно утверждает двоякое: 1) объясняет личный талант, сообразительность и удачу конкретного человека (Алкивиада) родственной принадлежностью данного человека к сфере божественного бытия; 2) обозначает зависимость личной удачи, понятливости и таланта от источника собственного его существования.