ИСТИНА

Центральный тезис этой концепции: в СССР, в силу слабости объективных предпосылок социализма, сформировался строй, основанный на общеклассовой частной собственности господствующего класса. Эта собственность, однако, носила некапиталистический характер. Это по форме делает ее схожей с общеклассовой частной собственностью в азиатском (политарном) способе производства. Однако она отличалась как от государственного капитализма, так и от дорыночных и доиндустриальных азиатских деспотий. Тем не менее по форме («трансдетерминирование», по треминологии Семенова, когда общественные отношения определяются экономическими не прямо, а через властные и идеологические) она была схожа с архаическими общественными конструкциями азиатского типа. Эта концепция не дает исчерпывающего объяснения проблемы «социалистического эксперимента» в России, но имеет большой исследовательский потенциал, позволяя поставить целый ряд вопросов и развернуть целую исследовательскую программу Неополитаризм – тупиковая форма, следовательно, по терминологии Ю.И. Семенова, занимает во всемирной истории место инфериорного социора. Но ведь именно эти социоры индуцировали переход капитализма на более высокую стадию развития. Могут ли инфериорные общества быть агентами супериоризации? Этот парадокс неразрешим, если не принимать во внимание переходный характер российского неополитаризма. Развитие российского социора на этой стадии действительно носило тупиковый, и следовательно, он занимал инфериорное место. Но кроме неополитарного содержания, российский социор включал и иное, социалистическое, носившее супериорный характер. Переход не смог совершиться в сторону социалистической эволюции, именно это делало неополитарную Россию тупиковой формой. Но именно тот, оставшийся неосновным, способ производства, который так и не превратил российский социор в социалистический, оказал супериорное воздействие на ход всемирной истории. Однако это воздействие осталось угасающим вместе с угасанием этой линии в самом российском социоре. Чем неополитарное общество отличалось от древнеполитарного, и что позволяло ему выступать в оболочке социалистического? Индустриальный базис и более высокая производительность труда позволяют сохранять относительно невысокую норму эксплуатации и более высокую норму необходимого продукта. Значительная часть прибавочного продукта, которая в азиатской деспотии расходовалась на непроизводительные цели (дворцы, храмы, гробницы и т.д.), здесь расходуется на производительные, и доход с этой части прибавочного продукта делится между господствующим классом и работниками. Интересно было бы обсудить теоретический потенциал этой концепции. Главное, понять, как общеклассовая собственность господствующего класса, выступающего в форме бюрократии, взаимодействовала с «ростками социализма»: борьба за рабочее самоуправление, как и элементы классового компромисса между бюрократией и рабочими, пронизывают всю историю советского государства. Из одного тезиса о совместной частной собственности господствующего класса эти явления не выводятся. Следовательно, надо поставить вопрос о симбиозе неополитарных отношений с иными, которым Семенов особого названия не дал. Условно можно сохранить за ними название социалистических. Как политэконом, я не могу не подвергнуть критике ряд трактовок Семенова именно в этой области, потому что они мешают осознанию особенностей российского неополитаризма. Семенов выделяет политарный строй прежде всего по форме классового господства и по форме эксплуатации, но не по способу производства. Здесь его подводит отождествление производственных отношений с отношениями собственности, а этих последних – с отношениями распределения и обмена.