ИСТИНА

Идея о том, что внешняя политика Франции в 1920-е гг. (прежде всего, в отношении Германии) базировалась на стремлении к твердому и жесткому выполнению условий Версальского мирного договора 1919 г., является «общим местом» многих исторических исследований. Вместе с тем, как демонстрируют архивные и новейшие опубликованные документы, а также ряд относительно недавних работ историков, внешнеполитическое руководство Франции с 1920 г. (ратификация Версальского договора) до 1923 г. включительно (оккупация Рурского бассейна и вытекавшие из нее планы) не рассматривало мирный договор как непререкаемую «догму», исходя из возможности пересмотреть его в обоих направлениях – «мягкого» (экономическое сближение с Германией при послаблении ряда статей, навязанных в Версале) и «жесткого» (возможность силового давления на Германию с целью реализации проектов, отодвинутых в Версале «в сторону», прежде всего, в виде отсоединения от нее – в той или иной форме – Рейнской области). Если первое направление получило наибольшее выражение в политике правительства А. Мильерана в 1920 г., то второе – в действиях Р. Пуанкаре тремя годами позже. Позиция Кэ д’Орсэ во многом подстраивалась под общую политическую линию при сохранении некоторых черт континуитета. Военное руководство, в свою очередь, традиционно было сторонником максимально жесткого подхода. Для понимания подобного французского «ревизионизма» вместе с тем нельзя ограничиваться лишь рамками франко-германских отношений. Реализация «мягкого» курса в латентном пересмотре Версальского договора была тесно связана с опасениями англо-американского экономического доминирования в Европе и господства над Францией (сближение с Германией рассматривалось как способ противостоять этой тенденции, укрепляя экономические возможности Парижа), отчасти – опасением тесного советско-германского взаимодействия. Движение по пути «жестского» курса было нацелено на укрепление единоличных позиций Франции (при поддержке, хотя и отнюдь не априорной, со стороны «малых стран») за счет резкого ослабления Германии и получения контроля – в той или иной форме – над стратегическим Рурским бассейном. Вместе с тем во многом нерешенной и предвещавшей будущие внешнеполитические сложности Парижа оставалась проблема координации подобных ревизионистских попыток с другими направлениями дипломатической деятельности Франции (отношения с Великобританией и «тыловые союзы»).