ИСТИНА

Написанный в эмиграции роман–эпопея «Отчий дом» (1929 – 1931) стал итоговым произведением Е.Н. Чирикова. В нем писатель осмысляет те исторические и общественно–политические причины в судьбе России, которые привели к трагедии 1917 г. такая авторская установка выделяет эпопею Чирикова из большого ряда произведений других литераторов русского зарубежья, тексты которых представляют собой либо документальные свидетельства произошедшего (например, И.Бунин «Окаянные дни», А.Ремизов «Слово о погибели русской земли»), либо рисуют ностальгические картины прошлого (А.Куприн «Юнкера», И.Шмелев «Лето Господне» и др.). Одной из первых попыток «дать панораму русской жизни на всем протяжении царствования Николая II и первых четырех лет революции» предпринял П.Н. Краснов, бывший генерал царской армии, опубликовавший в 1921 – 22 гг. двухтомный роман «От двуглавого Орла к Красному знамени». Но критики замечали, что Краснову «удались только батальные сцены и описания хорошо знакомой ему военной жизни, но всё остальное в романе – и особенно психология действующих лиц – было крайне слабо» [Струве 1996: 93]. Впрочем, находились люди, которые сравнивали роман Краснова с «Войной и миром» Толстого «не только по заданию, но и по исполнению» [Там же: 93]. Замысел «Отчего дома» также можно сопоставить с идеей великой эпопеи, к которой художник пришел от замысла романа о декабристах. Исследуя истоки декабристского движения, Толстой сделал вывод о необходимости обратиться к эпохе Отечественной войны 1812 г., сформировавшей, по его мнению, будущих дворянских революционеров. В свою очередь, Чириков, начав с осмысления «трагедии беженства» (отразившейся в его романах «Зверь из бездны», «Мой роман» и др.), когда в результате Гражданской войны миллионы русских людей (в том числе сам писатель и его семья) оказались изгнаны с родины и вынуждены скитаться в поисках крова, в итоге приходит к мысли, что причины свершившейся катастрофы необходимо искать в предыдущей эпохе. Корень бед писатель видит в деятельности революционных фанатиков, берущей начало в «народной воле», а затем расцветшей в левых партиях конца XIX века, которые, утверждая, что цель оправдывает любые средства, а политическое убийство не только допустимо, но и необходимо, тем самым, преступили все нравственные законы и ввели русскую совесть «в неописуемое смущение» [Чириков 1929: 29]. Для художественного воплощения своего грандиозного замысла Чириков избрал особую жанровую форму – семейную хронику, настаивая именно на таком определении. Однако нельзя не заметить существенных расхождений эпопеи Чирикова с «классическими» образцами жанра семейной хроники – произведениями С.Т. Аксакова, Н.Г. Гарина–Михайловского, А.Н. Толстого и др. Традиционно в ней изображается «бытовое течение жизни» нескольких поколений дворянского рода и их взаимоотношения с крестьянством, через которые автор демонстрирует, что настоящее (судьба «внуков») закономерно обусловлена прошлым (делами «отцов» и «дедов»), а за судьбой конкретного рода просматривается судьба всего дворянского класса [Грачева 1982: 65]. История рода Кудышевых становится для Чирикова лишь «отправной точкой» на пути создания обширного исторического полотна. Писатель убежден, что вина за свершившуюся катастрофу в равной степени лежит на всех, не только большевиках, которые не могли сами «свалиться с небес», но и слабовольном царе, его окружении, которое в большинстве своем составляли авантюристы или закостенелые консерваторы, интеллигенции, всегда бывшей далеко от народа, и самом народе, который «безмолвствовал» или глухо роптал. Тип повествования в семейной хронике обычно представляет собой рассказ о предках от лица внука или объективно–авторское изложение событий. Напротив, в «Отчем доме», несмотря на установку максимальной объективности, нельзя говорить о беспристрастности и отстраненности рассказчика, что выражается прежде всего в языке. Чириков использует экспрессивно оценочные, а порой даже просторечные слова и выражения («придворная камарилья», «словесные бомбы», «снюхался», «наплевать» и т.п.), вопросительные, восклицательные и побудительные предложения («Разве не более бессмысленна идея просвещенного науками идеолога – выварить 60 миллионов мужиков в фабричном котле?» и т.п.), прямо апеллирует к читателю, то есть смешивая в тексте художественный и публицистический стили, что является неповторимой чертой творческого метода писателя, добивается максимального воздействия на читателя. Кроме того, очевидно влияние на жанр «Отчего дома» «идеологического» романа И.С. Тургенева. В истории трех братьев Кудышевых Чириков вывел представителей трех поколений русской интеллигенции, в которых воплотилась «революционная идеология», заведшая Россию в тупик. Поэтому помимо собственно сюжетной линии и обрисовки характеров персонажей (среди которых встречаются и реальные политические деятели) писателю было важно изобразить столкновение идей, обнаружить своеобразие политических программ (народничество, народовольчество и толстовство). Не менее важна и перекличка с русской фольклорной традицией, в частности со сказкой, в которой три брата, очутившиеся на распутье, символизируют последствия выбора того или иного пути, который может привести к гибели или счастью. Чириков же показывает, исходя из собственной исторической концепции, что все пути оказываются одинаково тупиковыми, поскольку интеллигенция опиралась на абстрактные идеи, совершенно неприложимые к реальной действительности. Таким образом, стремясь найти адекватное воплощение своему замыслу, Чириков на базе семейной хроники создает новую жанровую форму – хронику общественно–политической жизни и умонастроений русского общества. Писатель не претендует на достоверность описываемого (хотя текст изобилует реальными историческими именами и фактами), но, следуя традиции исторического романа Серебряного века, создает собственный исторический миф, тем самым освобождаясь от созданного критиками образа простого бытописателя, не способного к глубоким философским обобщениям.