ИСТИНА

Проект разрабатывался в рамках фундаментальной проблемы охраны окружающей природной среды и рационального природопользования.Проект направлен на определение новых критериев выявления ценных природных объектов для сохранения с учетом их эстетических свойств на основе сопоставления их восприятия представителями российской и японской культур. Усиление современных процессов урбанизации, возрастание промышленной, сельскохозяйственной, транспортной, рекреационной и других видов антропогенной нагрузки на природную среду ставит под угрозу существование природных экосистем на всех уровнях от локального до глобального. В связи с этим чрезвычайно важной и актуальной становится задача выявления природных ландшафтов, нуждающихся в особой охране, бережном к ним отношении и рациональном использовании. При выборе объектов сохранения, помимо объективной оценки их природных особенностей, значимости и полезности, немаловажную роль играет субъективное эмоциональное восприятие природных ландшафтов, их эстетической ценности и красоты. Носители различных культур обладают разным субъективным восприятием одних и тех же объектов окружающего мира, что обусловлено целым комплексом этнокультурных факторов, исторических, социальных и экологических предпосылок. Поэтому «взгляд со стороны» представителя другой культуры позволит увидеть необычное в обычном, оценить своеобразие и красоту уже знакомых ландшафтов, обнаружить их новые эстетические компоненты. Одновременно такой этнокультурный кросс-анализ очень полезен и с гуманитарной точки зрения, поскольку будет способствовать лучшему пониманию друг друга представителями различных культур. С этой точки зрения, несомненный взаимный интерес представляет сопоставление восприятия и оценки природных ландшафтов носителями таких территориально близких, но вместе с тем, очень разных и длительное время изолированных друг от друга культур как российская и японская. Несмотря на то, что первые контакты между двумя странами имели место уже в XVII веке, потом они практически прекратились из-за закрытия Японии в эпоху Эдо. После Реставрации Мэйдзи 1868 года российско-японские отношения возобновились, и русская литература оказала в ту эпоху определенное влияние на японскую культуру. Однако в дальнейшем, в связи с обострением отношений в период русско-японской войны 1904-1905 годов, революционных событий в России, а также второй мировой войны, контакты опять оказались сведены к минимуму. Фактически, только в последние десятилетия межкультурные связи реально возросли и в настоящее время активно развиваются. Вместе с тем, российские и японские исследования в области оценки ландшафтов и их восприятия до сих пор проводились достаточно обособленно. Предлагаемый проект призван восполнить этот пробел совместными усилиями.

За отчетный период были проведены следующие виды работ по проекту: I - Совместно с японской стороной завершено проведение опросов студентов, молодых преподавателей и научных сотрудников (от 17 до 30 лет) в России и Японии по единой методике, разработанной и апробированной в течение первого года исследований по проекту (в ходе опросов респондентов в Москве). Помимо запланированных опросов в Иркутске, Саппоро (Университет Хоккайдо) и Чибе (Университет Чиба) были проведены аналогичные опросы в Петропавловске-Камчатском и Миядзаки (Университет Минами-Кюсю), что позволило значительно повысить репрезентативность полученных результатов. В каждом регионе было опрошено 39-44 респондентов, юноши и девушки были представлены примерно в равных количествах. Во время опросов всем респондентам предоставлялись одинаковые комплекты из 70 фотографий, в равных количествах представляющих российские и японские пейзажи по семи категориям: лес, безлесные равнины (включающие тундру, болота, степи), горы, реки, водопады, озера и морские побережья. Этот банк фотоизображений ландшафтов был создан совместно с японскими участниками проекта в ходе выполнения первого годичного этапа исследований (в 2008 году). Все фотографии представляют собой цветные документальные изображения ландшафтов (без использования специальных художественных приемов) размером 13х18 см, полученные с помощью широкоугольного объектива. Все фотографии были пронумерованы случайным образом (но одинаково в каждом из комплектов) без указания категории и объекта съемки, что исключало влияние исходной рабочей систематики ландшафтов на мнение респондентов. Каждому из респондентов предлагалось: 1) заполнить анкетные данные с указанием возраста, пола, гражданства, уровня и профиля образования, ряда характеристик места проживания в настоящее время и до 18 лет, а также опыта путешествий; 2) назвать по три слова, ассоциирующихся у респондента с ландшафтами России и Японии; 3) сгруппировать все предложенные фото по типам ландшафтов и дать названия каждой группе; 4) оценить степень привлекательности (по 5-бальной шкале) и экзотичности (по 3-бальной шкале) каждого пейзажа. В ходе анализа данных опросов с помощью методов элементарной и многомерной статистики выявлены некоторые общие особенности эмоционально-зрительного восприятии ландшафтов и основные черты сходства и различия между представителями российской и японской культур в группировании природных ландшафтов, оценке их привлекательности и экзотичности. Основные результаты этого анализа сводятся к следующему: 1) Все респонденты в целом сгруппировали фотоизображения ландшафтов примерно по тем же основным категориям, что и участники проекта, выделив леса, горы, реки, водопады, озера и морские побережья. Исключение составили фотографии, которые участниками проекта были отнесены к категории «безлесные равнины». Часть из них, где в явном виде присутствовала водная поверхность, респонденты интерпретировали как «заболоченные равнины» или «равнинные реки». Другая часть фотографий, на которых вода либо была скрыта под низкорослой растительностью (тундры и болота), либо отсутствовала совсем (степи), образовала отдельную группу «безводных равнин». По результатам анализа более высокого шага агломерации данных были выделены таксономические единицы более высокого ранга – надгруппы. Так, леса, безводные равнины и горы (без водоемов) образовали надгруппу безводных ландшафтов, заболоченные равнины, реки и водопады – надгруппу ландшафтов, связанных с речными системами, а озера и морские побережья – надгруппу ландшафтов крупных водоемов. Таким образом, в отличие от естественнонаучных классификаций, в которых ведущими признаками являются генетическое единство и однородность по зональным и азональным условиям, при эмоционально-зрительном восприятии ландшафтов ведущую роль играет наличие или отсутствие воды и тип водного бассейна. Наряду с этим при группировании фотоизображений ландшафтов проявились определенные различия между группами респондентов. Так, например, разница между российскими и японскими респондентами проявилась в отношении категории «озера». Российские респонденты не выделили ее в самостоятельную группу. Горные озера были отнесены ими к категории «горы», равнинные озера объединены с равнинными реками, а часть озер – с морскими побережьями. В то же время, японские респонденты, четко разделили озерные и горные ландшафты на две совершенно самостоятельные группы. Вместе с тем, на более ранних шагах агломерации (с более высокой корреляцией) российские респонденты отделили горные озера от «гор без водоемов» и, более того, уловили различия между озерами в горах складчатого и вулканического происхождения, как и между самими вулканами и складчатыми горами, выделив их в разные подгруппы. Японские респонденты вулканы в самостоятельную подгруппу не выделили. При анализе результатов группирования на ранних шагах агломерации были выявлены и другие отличия в восприятии ландшафтов. Так, московские респонденты подразделили леса на горные и равнинные, а все японские респонденты – сгруппировали леса по визуальным характеристикам (удаленный общий вид и ближний вид внутри леса), респонденты Саппоро дополнительно выделили подгруппу «зимнего леса». В то же время, иркутские и камчатские респонденты фактически оставили группу лесных ландшафтов без подразделений. Среди морских побережий все группы респондентов выделили песчаные и каменистые побережья. При этом каменистые побережья респондентами Саппоро и Иркутска были дополнительно подразделены на обрывистые (скалистые) и относительно пологие. Отмеченные дополнительные характеристики играют важную роль не только при эмоционально-зрительном группировании природных объектов, но и для оценки их привлекательности и экзотичности. 2) Японские респонденты более сдержаны в своих оценках привлекательности ландшафтов, если средний балл у россиян составляет около 4, то у японцев – 3,5. Вместе с тем, между оценками российских и японских респондентов в целом имеется достаточно высокая корреляция (коэффициент корреляции R=0,73). При этом все группы японских респондентов оценивают привлекательность практически одинаково (R=0,90-0,91), Такая же высокая корреляция (R=0,92) существует между камчатскими и иркутскими респондентами, в то время как между московскими и другими российскими респондентами корреляция ниже (R=0,71-0,74). Как для японских, так и для российских респондентов наиболее привлекательными являются горы, горные озера и водопады, а наименее привлекательными – леса и безлесные, особенно, безводные равнины. Из других ландшафтов для японцев более привлекательны реки, а для россиян – морские побережья. Среди россиян москвичи отличаются большей терпимостью к безлесным равнинам, а респонденты Иркутска и Камчатки повышенной любовью к водопадам и морским побережьям. 3) При восприятии степени экзотичности ландшафтов корреляция между российскими и японскими респондентами практически отсутствует (R=0,26). При этом все группы японских респондентов оценивают экзотичность фактически одинаково (R=0,92-0,96). Среди российских респондентов самая высокая корреляция между московскими и иркутскими респондентами (R=0,86), несколько меньшая между иркутскими и камчатскими респондентами (R=0,76) и самая низкая между московскими и камчатскими респондентами (R=0,52). Несмотря на отсутствие корреляции между российскими и японскими респондентами, представители обеих культур одинаково расценивают как самые экзотичные ландшафты – горы (японцы только складчатые горы, а россияне как складчатые, так и вулканические горы), горные озера и водопады. Для россиян, кроме того, экзотичны морские побережья, а для японцев – безлесные равнины. Наиболее обычными для себя японские респонденты считают морские побережья, а российские респонденты - леса, реки и безлесные равнины. На фоне российских респондентов выделяются респонденты Камчатки. Для них (по сравнению с москвичами и иркутянами) более экзотичны водопады, горные озера и леса, а более обычны вулканы, заболоченные равнины и морские побережья. Москвичи (по сравнению с иркутянами) считают водопады менее экзотичными, а безводные равнины более экзотичными. 4) На основе совместного анализа оценки привлекательности и экзотичности ландшафтов выявлено, что вывод о том, что молодых респондентов в большей степени привлекают наиболее экзотичные для них пейзажи, который был сделан на первом этапе исследований (по результатам опросов в Москве), справедлив только для российских респондентов. Коэффициенты корреляции между привлекательностью и экзотичностью для московских, иркутских и камчатских респондентов составляют, соответственно, 0,52, 0,79 и 0,80, в то время как для разных групп японских респондентов – 0,25-0,35. Для россиян в целом самыми привлекательными (и одновременно самыми экзотичными) являются горы, горные озера и водопады. Более низкое положение в этом ряду занимают морские побережья, затем реки и, наконец, леса и безлесные равнины. При этом леса более привлекательны, чем в такой же степени обычные безлесные равнины. Характерно также, что скалистые побережья более привлекательны, чем песчаные, а горные реки более привлекательны, чем равнинные. Для японцев среди экзотичных для них ландшафтов, наряду с такими же привлекательными, как и для россиян, горами, горными озерами и водопадами, можно выделить непривлекательные безлесные равнины. Среди самых обычных и одновременно непривлекательных для японцев ландшафтов преобладают морские побережья. В то же время такие группы ландшафтов, как леса и реки значительно варьируют как по экзотичности, так и по привлекательности. 5) Привлекательность и экзотичность определяется, прежде всего, типом ландшафта, а не его приуроченностью к какому-либо конкретному региону. Среди российских ландшафтов как для россиян, так и для японцев наиболее привлекательны ландшафты складчатых горных сооружений Сибири, Хибин, Кавказа и базальтового плато Путорана с его живописными водопадами. Несколько менее привлекательными являются вулканические горы Камчатки (исключение составляют только жители самой Камчатки), а наименее привлекательны равнинные ландшафты, преимущественно представленные в выборке пейзажами Европейской части. Что касается пейзажей Японии, то многие из них были восприняты российскими респондентами как «обычные» российские пейзажи, которые преимущественно ассоциируются у москвичей со словами «лес», «простор», «равнина» и «река», у иркутян – «горы», «лес», «река» и «тайга», а у жителей Камчатки - «горы», «равнина», «река» и «лес». И наоборот, многие «неравнинные» пейзажи России оказались не менее экзотичными и привлекательными для молодых российских респондентов, чем «типичные» пейзажи Японии. Последние ассоциируются у москвичей со словами «гора», «вулкан», «остров» и «море/океан», у иркутян – «гора», «море», «красота» и «сакура», а у камчатских респондентов – «гора», «вулкан» и «побережье». Таким образом, сложившиеся представления о существенных различиях в пейзажах России и Японии основаны, прежде всего, на различии между хорошо знакомыми российским респондентам ландшафтами России и наиболее известными из литературы и других источников объектами природы Японии. Между тем, ландшафты Японии гораздо более разнообразны, чем те образы, с которыми они ассоциируются у большинства россиян. Точно так же часто пейзажи России и Японии не различали японские респонденты, поэтому сложившийся в Японии образ России («хвойный лес», «снег», «безбрежная равнина», «холод», «тундра» и «тайга») совершенно не адекватен разнообразной природе нашей страны. Мы надеемся, что результаты нашего проекта будут способствовать лучшему пониманию друг друга представителями двух стран, а также помогут им увидеть новые эстетические компоненты в образе знакомых ландшафтов. 6) Основной практический вывод заключается в том, что целесообразно подумать о развитии экологического познавательного туризма и соответствующей охране ландшафтов в складчатых горных сооружениях Сибири, Хибин и других регионов России, а также в очень труднодоступном районе уникального базальтового плато Путорана – районов, ландшафты которых привлекли наибольшее внимание как российских, так и японских молодых респондентов. II - Дополнительно по просьбе японских участников проекта в тех же регионах России и Японии были проведены опросы респондентов с целью выявления особенностей восприятия лесных ландшафтов представителями разных культур. По результатам этих опросов были выявлены как общие черты внутри каждой из групп, так и различия между российскими и японскими респондентами. Так, российские респонденты (особенно в Москве и Иркутске) рисуют преимущественно смешанные леса (в рисунках камчатских респондентов значительную часть занимают также березовые леса), тогда как японские респонденты – в основном широколиственные леса. Российские респонденты дают более детальные описания травянистого покрова и погодных условий, а японские респонденты уделяют больше внимания тропам, людям и условиям освещения. В целом российскими респондентами леса воспринимаются как близкие, знакомые ландшафты, традиционно используемые в хозяйстве, в частности для сбора грибов и ягод, и в то же время, как привлекательная, романтическая природная среда. Японские респонденты, в основном, воспринимают леса как нечто отдаленное от их повседневной жизни. При этом растет осознание их ценности для рекреации и как экологической системы. Кроме того, также по просьбе японских участников проекта были проведены опросы об отношении российских и японских респондентов к проблемам охраны окружающей среды. На основе этих опросов было выявлено, что российские респонденты оказалась значительно более «экоцентричны» и значительно менее «антропоцентричны», а также не столь «экологически апатичны», как японские респонденты. III – Дополнительно были исследованы особенности восприятия ландшафтов русскими и японцами в историческом плане. Рассматривалось, как развивалось восприятие японских ландшафтов первыми русскими путешественниками, посетившими Японию в 18-м, 19-м и начале 20-го веков, а также прослежены в общих чертах особенности традиционного восприятия японских ландшафтов жителями Японии. Источниками послужили отчеты, воспоминания и публицистические очерки русских путешественников, выходившие в свет с самого начала развития российско-японских отношений. Было выявлено, что русские путешественники отмечали красоту и своеобразие японской природы, были поражены разнообразием ландшафтов и высокой степенью хозяйственного освоения страны. Черта, которую особенно высоко оценивают русские в японской природе – роскошная растительность. Вкусы русских и японцев по части восприятия ландшафтов в описанный период не совпадали: например, они находили эстетически привлекательными разные виды растительности и разные типы ландшафтов. Так, японцы предпочитали хвойные деревья, особенно сосны, а русским гораздо ближе были лиственные леса. Русским очень нравились горы, покрытые густой и буйной растительностью, широкие обзоры и разнообразные виды. А японцы отдавали большее предпочтение пейзажам лаконичным и изящным. Недаром, три прославленных, самых знаменитых вида Японии - залив Мацусима, песчаная коса Аманохасидатэ, остров Уцукусима (Миядзима) - это виды прибрежных ландшафтов, где соседствует море, песок, многочисленные островки и обязательно сосны. В начале 20 века русская литература оказала существенное влияние на восприятие японцами ландшафтов Японии, в частности, изменила их отношение к деревьям лиственных пород. Все перечисленные работы проводились в тесном контакте с японской стороной. Японские участники проекта организовали в 2009 году совместные открытые научные семинары с участием российских участников проекта в университетах Чиба, Окинава (Наха), Минами-Кюсю (Миядзаки), Хиросима и Тоттори. Японские партнеры внесли существенный вклад в создание базы фотографических изображений ландшафтов, они также принимали участие в отборе фотографий для опросов. Единая методика проведения опросов респондентов была разработана японскими и российскими участниками проекта совместно. Японские участники проекта принимали участие в проведении опросов респондентов в Иркутске. Постоянно осуществляется оперативный обмен всей необходимой информацией по проекту. Японские коллеги участвовали в организованных российской стороной открытых научных семинарах в Иркутском государственном техническом университете, Институте географии им. В.Б.Сочавы СО РАН, на Географическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова, в Государственном геологическом музее им. В.И.Вернадского РАН, Большехехцирском государственном природном заповеднике и ГПНП «Лосиный остров». Японские и российские участники проекта приняли совместное участие в работе IV Международной конференции по мониторингу и управлению туристическими потоками на рекреационных и особо охраняемых природных территориях, проводившейся в Италии, и 14-й Международной конференции по исторической географии, проводившейся в Киото, где были сделаны совместные научные доклады по результатам проекта. Совместно с японской стороной подготовлен и опубликован целый ряд статей по результатам проведения исследований по проекту.