Аннотация:В статье рассматривается вопрос о взаимоотношениях интеллигенции и Церкви в России в период масштабных социально-экономических и политических изменений рубежа XIX-XX вв. (включая Февральскую революцию 1917 г.). Образованное общество претендовало на роль руководителя страны, что неизбежно ставило вопрос об отношении к Церкви как части существовавшего порядка. Актуальность статьи связана также с появлением в последнее время ряда работ, посвященных восприятию интеллигенции в церковной среде. Представления интеллигенции о Церкви раскрыты еще не полностью. Исследование основано на публицистике, делопроизводстве (материалах Религиозно-философских собраний и Петербургского Религиозно-философского общества), материалах периодики, источниках личного происхождения. Автор статьи делает вывод, что в этот период интеллигенция в собственной среде уже рассматривалась как параллельный Церкви проект, что неизбежно наделяло саму интеллигенцию соответствующими чертами (мессианством, жертвенностью, эсхатологией, культом святых). Однако первостепенной была не духовная, а социальная и, в особенности, идейная роль интеллигенции, что было отражено в работах народников (Г.И. Успенский, Н.К. Михайловский). Как показывает автор, Д.С. Мережковский развивал эту традицию, но придал интеллигенции всемирное и мистическое звучание. В статье отмечается, что критиками такого подхода в 1900-е гг. выступили В.А. Тернавцев, А.А. Блок и Вяч. Иванов; ими был поставлен вопрос о вхождении интеллигенции в церковную ограду. В этом случае, как показано в статье, интеллигенция ставила вопрос о внутренней трансформации как самой себя, так и Церкви (С.Н. Булгаков). Однако и в этом случае идейное начало должно было превалировать над духовным. Автор приходит к выводу, что после победы Февральской революции 1917 г. интеллигенция приступила к реализации собственного проекта преобразования церковного устройства на демократических основаниях.