Аннотация:Анализируются особенности байронизма и жоржсандизма как социокультурных мифов, возникших в послереволюционную эпоху и воплотивших общественно-эстетические гендерные представления. Рассматриваются истоки гендерной оппозиции мужского и женского — Героя и Героини — в поэтике персонифицированных мифов — байронизма и жоржсандизма, приобретших в первой половине XIX века всеевропейский масштаб. На просветительском этапе освоения специфики интимного и публичного, развития идей гражданского общества, разрушения парадигм универсализации в общественной жизни и литературе XVIII в. происходил рост гендерного самосознания общества. В статье он соотнесен с французской традицией — сентименталистским романом Руссо «Юлия, или Новая Элоиза» и романтическими концепциями героя и героини в произведениях Ж. де Сталь, где конфликт, антитеза, дихотомия феминного и маскулинного начал художественно проблематизированы с позиций социального и психологического эгалитаризма. Доказывается, что байронизм и жоржсандизм были взаимодополняющими общественно-эстетическими течениями, системами, парадигмами, мифами, в которых разнообразно интерпретируемые скепсис и индивидуалистическая концепция Героя, поэта противопоставлены оптимизму и утопии, феминному мифу Героини — в произведениях и жизнетворчестве Жорж Санд. Рассматривается гендерное своеобразие типологически родственных романтических ценностных представлений: устремленности к абсолюту, духовного максимализма при явном приоритете мужского мифа в творчестве и облике Байрона — и женского, социалистически маркированного у Жорж Санд. Биографический и околобиографический материал, творчество каждого в первой половине века легли в основу социокультурных и романтических символизаций, характеризующих и формирующих новую гендерную семантику текста романтической культуры.