Аннотация:Предметом исследования является характер интерпретации традиционного образа в разделе "Пустыня" поэтического сборника "Остров" (издан в 1946 году в Шанхае и явился результатом деятельности кружка "Пятница"), соотнесенность текстов разных поэтов (среди авторов "Острова" были известный впоследствии В. Перелешин, и поэты, о которых мы знаем немногое, например, М. Коростовец или В. Иевлева). Целью работы является уточнение представлений о структурных принципах "Острова" как художественного целого. Анализ стихотворений, каждое из которых по-своему обыгрывает мотив пустыни - один из древних и многозначных – может предложить новые данные для истории образа, исследовавшейся в русистике в основном на материале других эпох, но значимого и для ХХ века. Рассматривается семантика пустыни в каждом из стихотворений раздела, анализируется соотношение с претекстами и устанавливается соотнесенность между произведениями. Используется метод медленного чтения, сопоставительный и интертекстуальный анализ (в особенности для стихотворений Перелешина и Коростовец). До предлагаемой работы "Остров" практически не обсуждался как опыт демонстрации версий использования образов (иногда – как в разделе "Пустыня" – значимых и обладающих богатой историей). Можно сказать, что предлагаемая работа пополняет материал, на котором строятся наши представления о семантике пустыни в русской поэзии, наборе возможных значений образа, его истории, возможностях его использования в ХХ веке. В частности, стихотворение М. Коростовец показано как яркий пример интерпретации темы Исхода, важной для самосознания русской эмиграции. Отмечены особые черты в обращении к мотиву пустыни в поэзии "восточной ветви" эмиграции: на фоне употреблений лексемы «пустыня» в русской поэзии, где она нередко имеет позитивные коннотации, в «Острове» пустыня понимается почти исключительно как место страдания и отсутствует распространенная в русской поэзии ассоциативная связь «пустыни» с темой творчества и/или религиозного созерцания (значимым исключением является стихотворение Перелешина). Констатируется, что особое (прежде всего географическое) положение поэтов «восточной ветви» определило возможность взаимодействия условного, символического значения традиционного поэтического образа — и реальности, исторической, географической, этнографической, причем такое взаимодействие могло оказаться плодотворным в художественном смысле: происходила «реализация метафоры».